Опубликовано в 23 мая 1971 г
Абзацы взяты из дневника Робера Параго, из записи разговора по радио между Р. Параго, находящимся в лагере II, и Люсьеном Берардини в Базовом лагере. Из Базового лагеря, засыпанного толстым слоем снега, вершина совершенно невидима.
Я.С. [Яник Сеньёр]. Лагерь VI… Звонит будильник. Полночь. Если мы хотим выйти в 2 часа, нужно уже сейчас приступать к сборам. Сильнейший ветер хлопает полотнищами палатки. 2 часа 30 минут. Мы выходим втроем. У каждого по рюкзаку. Мы поднимаемся на жюмарах несвязанными. Употребляем кислород: у нас один баллон на рюкзак. Вторые мы возьмем в сотне метров выше, там, где их оставили Моска и Пайо. Жан-Поль Пари немного задерживается: что-то барахлит его аппарат. Вот и конец навешенных веревок. Быстро связываемся. Идем на двойной 7-миллиметровой веревке длиной 80 м. В Альпах я побаиваюсь применять такой шнур даже на веревочные кольца. Сегодня я доверяю ему свою жизнь. Выбора нет! Веревки 9- и 11-миллиметровые на этой высоте слишком тяжелы. Идут крутые снежные склоны, затем кружевные карнизы. Приближаемся к гребню японцев. Мы уже победили Западное ребро Макалу, но остается докончить то, ради чего мы приехали сюда,—взойти на вершину Макалу по Западному ребру.
Из-за холода аппараты работают очень плохо. Они забиты льдом, и я дышу с трудом. Расход кислорода — 1 литр в минуту. Баллона хватает на 5—6 часов, а нас ожидает, может быть, 20 часов лазанья. Один баллон уже пустой. Долой его! К нам присоединяется Жан-Поль Пари, идущий без кислорода. Он оставил свой аппарат, окончательно отказавший. Не могу удержаться от зависти. Хочется сбросить 15—18 кг, которые так мало мне помогают. Все же откладываю такое решение на будущее. Я могу еще тащить.
Р. П. [Робер Параго}. Лагерь II, 25 мая. Встаю в 5 часов. Погода великолепная. В бинокль вижу связку Сеньёр—Мелле у подножия большого карниза. Пари один в двух веревках ниже. В 8 часов передовая связка на вершине второго карниза. Передаю по рации в Базовый лагерь и в лагерь V подробности подъема. Посылаю пять шерпов частично эвакуировать лагерь III. Одновременно продолжаются «челноки» между лагерем II и базой для эвакуации снаряжения.
В 10 часов связываюсь с Сеньёром, но питание его рации не выдержало холода, и он может отвечать на мои вопросы лишь «да» или «нет» в соответствии с нашим обычным кодом: очень холодно… ветер довольно сильный… они в хорошей форме… и будут подниматься по юго-восточному гребню, на тибетскую сторону которого они вышли.
Я. С. Связавшись, на этот раз все трое, достигаем гребня японцев. Высота примерно 8050—8100м. Остановка. Связь по рации. Топим снег, однако вода выпивается раньше, чем снег превратится в воду. Беру камеру и лишь одну кассету из трех. Оставляю рацию. Забираем с собой лишь батареи, чтобы их согреть под пуховой курткой. Это позволит нам связаться с Робером при возвращении. Молоток и крючья для вертикального скального взлета между 8200 и 8300 м. Пуховая одежда и все остальное. Словом, рюкзак все же тянет 10—12 килограммов.
Снова в путь, на этот раз развязанными. Действительно, гребень стал легче, и каждый может идти своим темпом; останавливаться, когда нужно, не задерживая остальных. Что такое безопасность в этих условиях? Каждый из нас уверен в себе и в своих товарищах, стремится достичь вершины, но, главное, хочет вернуться целым и невредимым. Никакая победа не может оправдать траура и даже травмы.
Снежные склоны… скалы… как будто вырезанные пилой гранитные кубы, между которыми мы пробираемся. Хотя их геометрическая красота не оставляет меня равнодушным, я тем не менее подумываю о возможном биваке при возвращении, подмечаю где навес, где защищенную нишу. Осторожность заставляет учитывать всевозможные случайности.
Р. П. В бинокль вижу их обоих в маленькой выемке гребня. На вершине образовалось опасное облако, однако оно вскоре исчезло. Долина закрыта морем облаков. 10 часов 30 минут. Начинаю беспокоиться. Я не вижу Пари, который должен был бы спускаться к лагерю VI. Сеньёр и Мелле все еще около выемки. Думаю, что они подкрепляются, так как вышли в 2 часа утра.
В 11 часов Макалу закрыт облаками. У меня связь по радио с базой. В 11 часов 30 минут облака рассеиваются, и я вижу, что Пари также в связке. При прохождении карнизов он был далеко сзади, значит, Сеньёр п Мелле его ожидали. Я надеюсь, что у них хватит кислорода на троих и продвижение не будет замедлено.
В 12 часов связка у начала вершинного взлета.
Я. С. Ну вот мы у подножия последнего серьезного препятствия: вертикальная стена красного гранита более 100 м высотой. Связываемся.
Мне кажется, что есть путь слева: Бернар и Жан-Поль уговаривают идти справа, где они видели кусок веревки. Я уступаю и нахожу, действительно, 12 м веревки, навешенной в прошлом году японцами. Несколько веревок подъема по скале со снежными пятнами, очень крутой и трудной. Тем более трудной, что я задыхаюсь. Еще веревка по сыпучему снегу на льду, и мы на вершине взлета. Я совершенно не могу дышать. Кислородный аппарат на этот раз совсем вышел из строя. Отключаю его и вдыхаю свежий воздух. Тут же следует колоссальное облегчение. И подумать только, что несколько часов я задыхаюсь под этой маской с нулевой подачей, а воздух так хорош, даже если в нем так мало кислорода!
Мы теперь на высоте 8300 м, Жан-Поль Пари без кислорода начинает уставать, а главное, замедляет темп. Он говорит мне: «Идите без меня, вы пойдете быстрее, время уже позднее». Он освобождает наши аппараты ото льда, и мы устанавливаем расход в 4 л/мин. Тут же нас охватывает чувство блаженства, и мы с Мелле устремляемся вперед. Нам кажется, что мы не ползем, как раньше, а мчимся семимильными шагами.
Р. П. В 14.00 связка видна на середине последнего взлета. Удерживается хорошая погода, шансы на успех велики, нервы напряжены до отказа.
Гийо сообщил мне по рации, что он в лагере III. Он очень. устал и предпочел спуститься. Пари вчера вечером был в полном изнеможении. Я удивляюсь, что он присоединился к связке Сеньёр — Мелле, и у меня создалось впечатление, что он их задерживает. Уже поздно, очень боюсь, что им предстоит холодная ночевка при спуске со всеми вытекающими Последствиями.
Я. С. Мы преодолеваем последние 170 м. Пологий снежный гребень, украшенный карнизами, нависающими над южным склоном; сланцевые плиты в виде черепиц, усеянные снежными пятнами, образуют покатый кулуар. Еще двадцать метров; еще десять метров. Внезапно я останавливаюсь, лишенный всяких сил, как будто во мне сломалась пружина. Может быть, резко упало нервное напряжение? Чувствую позади наступающего на пятки Бернара. Вершина, вот она, я уже на ней, и, однако, остается еще десять метров.
«Стой,— говорит Бернар.— Я сейчас вытащу камеру, сниму тебя на последних десяти метрах».
Бернар поражает! Мозги его работают настолько здраво, что он способен вспомнить о киносъемке!
Только пять метров по склону правильной пирамиды из твердого снега, увенчивающей последние плиты. Последнее усилие воли. Вершина.
Р. П. Алло, говорит Робер. Вызываю Базовый лагерь. Л.Б. (Люсьен Бернардини). Слышу хорошо. Перехожу на прием. Р. П. Слушай. Связка исчезла за скалистым гребнем, но они самое большее в десяти метрах от вершины. Значит, все кончено. Я их не вижу и рискую не увидеть до самой вершины. Боюсь также, что Яник не сможет связаться со мной по радио, если у него не хватит времени или сели батареи; сейчас 4 часа 10 минут. Я думаю, что через пять минут, то есть в 4 часа 15 минут, они будут на вершине, и если я не смогу связаться с ними и не смогу их увидеть, так как все же там есть что-то вроде заднего плана, то вершина, что же можно сказать… что она будет побеждена в 4 часа 15 минут. Вот все, что я могу сказать. Но я все. же попытаюсь связаться и буду держать вас в курсе.
— Алло, говорит Робер. Вы меня слышали на базе?
— Алло, говорит Робер. Вызываю Базовый лагерь.
— Алло, говорит Робер. Совершенно не слышу. Базовый лагерь. Прием..
Л. Б. Алло, Робер. Ты меня слышишь теперь? Это Люсьен. Прием.
Р. П. Теперь слышу. Что произошло? Прием.
Л. Б. Ничего. Просто сильные помехи, и мы переменили место, в связи с чем прервали ненадолго передачу. Не можешь ли ты повторить, что сказал; мы ничего не слышим. Пожалуйста, Прием.
Р. П. Сейчас слышу вас хорошо. А как вы? Прием.
Л. Б. Слышу прекрасно. Можешь говорить.
Р. П. Чудесно. Я говорил, что связка Мелле—Сеньёр была меньше чем в десяти метрах от вершины, но, к сожалению, там скалы, время от времени скрывающие их, и возможно, что я и не увижу, как они достигнут вершины. Сейчас 4 часа 10 минут. Думаю, что через пять минут они будут на вершине. Это означает, что 23 мая 1971 года в 4 часа 15 минут после полудня, ну что же… Макалу был побежден французами. Я понимаю, что говорю что-то несуразное, но я слишком доволен. Постараюсь держать вас в курсе, если их увижу. Прием.
Л. Б. Согласен, я … … шаю …
Р. П. Но я плохо слышу, время от времени ничего не слышу, не двигайте вашу антенну, мать честная!
Л. Б. Алло, Робер, какие-то помехи, черт их знает, откуда, ничего не слышно. Прием.
Р. П. Это, наверное, гребень японцев такие пакости устраивает! Попытаюсь сейчас связаться с Яником. Мало ли что может быть! Алло, говорит Робер, вызываю Яника на вершине Макалу… Еще не отвечают, подождем…
Они на вершине! Они на вершине! Сзади них как раз снежное пятно.
Л. Б. Хорошо понял, Робер, они на вершине, ты это передал. Прием.
Р. П. Плохо слышу, вот хамство! Вы меня не слышите, о господи!
— Алло, говорит Робер. Вызываю Люсьена в Базовом лагере.
Л. Б. Алло, Робер! Сейчас наши рации барахлят и плохо слышно. Ты уж нас извини!
Р. П. Ладно, это не так страшно, но нервы у меня сегодня взвинчены. Это естественно или нет?
Л. Б. Да, Робер, но нашей вины тут нет, мы не двигаемся, а рация барахлит. Прием.
Р. П. Ладно, все в порядке. Постараемся быть вежливыми ведь все-таки все записывается. Так что вырезайте слишком сильные выражения…
(На заднем плане разговаривают шерпы.) Р. П. Jumelles, please** (к Франсуа Гийо).
— Ты их видел?
Ф. Г. [Франсуа Гийо]. Конечно. Они оба справа от вершины. Р. П. Алло, говорит Робер. Вызываю Яника на вершине Макалу. Слышишь меня? Отвечай! Если ты на вершине, нажми на кнопку …
— Алло, говорит Робер, вызываю Яника на вершине Макалу. Постарайся вытащить рацию… Боже мой!
— Алло, говорит Робер. Вызываю Базовый лагерь.
Л. Б. Алло, Робер, сейчас слышу тебя отлично, а ты меня слышишь? Прием.
Р. Я. Слышно великолепно. Они остановились на вершине Макалу, я думаю, они крутят кино и снимают фото для Жан-Пьера и для нас, и догадаются наконец вытащить рацию. Сейчас в бинокль видно, как они машут руками. Потрясающе! Алло, алло! Яник!
Они явно жестикулируют, так как прекрасно видят лагерь II, однако вершина именно сзади, на снежном бугре высотой четыре, пять метров, и я думаю, что оттуда они попытаются связаться с нами по рации.
Л. Б. Алло, Робер, я все время на приеме, все время на приеме.
Р. П. Бинокль у Франсуа Гийо, и он мне все рассказывает. Я же не могу делать все сразу. У меня рация, магнитофон. Франсуа говорит, что они пошли на саму вершину, второй сидит сбоку. Думаю, снимает. Пока это все, что могу сказать. Франсуа мне подсказывает… Это поразительно!
Есть! Вершина! Один совсем наверху, на вершине Макалу, 4000… 8481 метр. Вот я теперь несу какую-то чушь! Есть! Есть! Голос шерпа: «It is, he is exactly on the top, one and the other with a camera» ***.
P. П. Наконец! Вот уже три месяца, как мы карабкаемся по этой горе, и все только для того, чтобы Достичь вершины сегодня, 23 мая 1971 года, в 16 часов 15 минут. Потрясающе!
Я. С. Вершина. Снежный конус, который уже видел в 1955 г. всю команду Франко. В фирн воткнут ледоруб французской фирмы с японским флагом. Красный круг на белом фоне; хорошо видны написанные фломастером два имени: Ажима Танаки и Юши Осаки, дата: 23 мая 1970 г. Здорово! Они были здесь ровно год тому назад, день в день. Фото, камера, французский и непальский флаги. Запихиваю японский флаг в рюкзак, останется сувенир.
Погода очень ясная, над равнинами Индии муссон гонит море облаков, разбивающихся у наших ног и покрывающих долину Аруна. Лишь вылезают, как рифы, окруженные пеной, Кан-ченджанга и Жанну. На севере лазурная синь, небесная синь, пастельная синь, вереница тибетских плато. И кортеж сказочных вершин: Эверест, Лхоцзе, Лхоцзе Тар, Канченджанга, Жанну. Вершины побежденные или готовые сдаться. Южная стена Лхоцзе, восточная стена Эвереста с ее тремя ребрами, юго-западная стена Эвереста, где Хэстон и Уилланс в этом году продвинулись ненамного выше, чем японцы во время прошлогодней попытки ****. Зачем строить новые планы? Неужели ты не удовлетворен своей победой, безумец, который в погоне за идеалом никогда не будет полностью удовлетворен?
Нужно ли идти еще дальше, до этих затерявшихся на горизонте вершин? Они так далеки, так далеки, что я не могу даже их распознать… триста, четыреста километров? Разве не хватит тебе сидеть здесь, на вершине мира? Да, на вершине мира, так как в силу странной оптической иллюзии у нас впечатление, что мы не только видим все вершины, но и находимся выше их, даже выше самого Эвереста, который здесь, совсем рядом, не более двадцати километров по прямой. А он ведь на самом деле превышает нас более чем на четыреста метров.
Погода восхитительна: холодно, очень холодно (термометр внутри рюкзака показывает —25° С), но ветра нет. Чувствуем себя хорошо; я снял свои толстые перчатки, оставив лишь шелковые. Болит только нос, распухший, обожженный ветром и солнцем, так как влага выдыхаемого воздуха замерзает в ноздрях, закупоривая их льдом. У меня такое чувство, что меня наградили каким-то чудовищным придатком, который того и гляди лопнет. Таким же придатком украшен и Бернар.
Да, нам хорошо. Счастлив ли я? Или просто рад? Я не могу ответить. Что я знаю наверняка—это то, что мы оба не торопимся спускаться. Испытываем ли мы удовольствие? Да, без сомнения. Мы так давно ждали этой минуты. Сильнее всего чувство колоссального облегчения. Мы выполнили наш Долг. Энтузиазм, наверное, будет позже… когда мы вновь встретимся с друзьями в нижних лагерях; Робер… он будет доволен, ведь мы ему обещали. Что обещали?
Время бежит. Мне казалось, что прошло не более четверти часа, как мы достигли вершины. В действительности сейчас уже 5 часов! Нужно думать о спуске. Нужно… Нужно… Как утомительны все эти обязанности! Утомительно думать, шевелить мозгами, утомительно думать обо всем, что надо делать. Только представить себе, что космонавты, высадившись на Луне, должны еще думать о том, чтобы собрать какие-то камешки!
«Слушай, Яник (говорит Бернар, указывая на восточный гребень, по которому поднялась экспедиция 1955 г.), если бы была пара лыж?»
По сравнению с нашим ребром у гребня вид совсем мирный. Какая эволюция! Как прогрессировала техника за 16 лет!
«Взгляни на южную стену Лхоцзе, Бернар. Когда туда двинем?» Мы никак не кончим смотреть во все стороны… Мне не хочется думать. Только впитывать образы, накопить воспоминания в максимальном количестве с максимальной скоростью. У меня была мечта по имени Макалу. Возникают уже другие желания, и я им даю имена: Лхоцзе, южная стена, Эверест, восточная стена. Ох эти ребра! Может быть, без кислорода, почему нет в конце концов? Хотелось бы знать, о чем ты думаешь, Бернар? Может быть (еще одно «может быть»), мы оба глубоко счастливы, но не способны это осознать, а тем более выразить словами.
А наша способность стремиться к новым приключениям, едва достигнув вершины, которую так долго ждали! Может быть, это вовсе не выражение неизлечимой ненасытности, которой нас иногда попрекают, а в конце концов именно квинтэссенция нашего наслаждения?
Давай, Бернар, пошли; впереди еще трудная дорога, и Панама нас ждет. Тело и разум действуют с одинаковой медлительностью. Собираем несколько камней в двух-трех метрах под вершиной и начинаем спуск.
Р. П. 23 мая 1971 г. в 16 часов 15 минут на вершине, потрясающе!
Л. Б. Алло, Робер, я тебя слышал, хорошо слышал, ты прервал связь? Прием.
Р. П. Да, мне надоело нажимать на кнопку. Хочу взглянуть в бинокль. Не возражаешь? Секундочку… да-да, они оба наверху. Они фотографируют. Я только что их видел.
— Алло, говорит Робер, вызываю Базовый лагерь. Л. Б. Робер. Базовый лагерь тебя слышит на все сто. Прием. Р. П. Прекрасно! Оба на вершине. Без сомнения, это Яник Сеньёр и Бернар Мелле. Пари остался ниже, довольно далеко от вершины, но я его не вижу.
Они сейчас оба на вершине, наверное, снимают фото и кино. Если они счастливы, то я также. Я поклялся сбрить усы, если экспедиция будет успешной. Клянусь, сделаю это немедленно после спускав Базовый лагерь. Никаких вопросов! Для меня это чудесный день, я очень доволен, что пришлось руководить этой командой. Между нами говоря, ведь они отхватили здоровенный кусище Гималаев. Не правда ли? Это потрясающе!
Не нахожу слов, вот чудеса! Прошу меня извинить, я в трансе, я слишком взволнован, чтобы говорить. Ожидаю, что Яник попытается связаться со мной. Попробую еще раз.
— Алло, говорит Робер, вызываю Яника на вершине Макалу… Яника и Бернара, само собой! Алло, Яник, алло, Яник, вытащи рацию из рюкзака! Алло, пробую еще раз вызвать вершину. Алло, Яник, ты меня слышишь? Если твои батареи сели, нажми на кнопку, мы услышим гудение. Говори, Яник. Алло, я знаю, что тебе некогда, но все же попытайся связаться со мной! Я тебя вижу из лагеря II…
— Люсьен, он пока не отвечает, но все равно… это потрясающе. Прием.
Л. Б. Хорошо. Я все слышал, Робер, это чудесно для нас и для всех. Прием.
Р. П. Ладно, Жан-Пьер, возьмите бинокль и взгляните, что они там делают, передаю бинокль Гийо.
(Долгое молчание, невнятные голоса шерпов.)
Л. Б. Алло, говорит Базовый лагерь. Ты меня слышишь? Если слышишь, отвечай.
— Говорит Базовый лагерь, говорит Люсьен., Ты меня слышишь?
Р. П. Алло, говорит Робер. Вызываю вершину Макалу, Сеньёра и Мелле…
— Алло, Люсьен в Базовом лагере, ты меня слышишь?
Л. Б. Я тебя слышу все время на все сто. Робер, я пытался вызвать Яника, он не ответил. Прием.
Р. П. Понял, ладно, слушай меня. Во всяком случае они наверняка без рюкзаков, они не взяли рюкзаки, они оставили их у подножия вершинной пирамиды:
Это значит, что они, конечно, забыли взять рации, и не стоит мечтать о связи. Я сделаю еще попытку, и можно бросить. Но так или иначе… Это Западное ребро с этим взлетом, таким же высоким, как говорил Моска, как ребро Френей и не менее трудное, и это на 8000 метрах! Я думаю, что это самая крупная победа, одержанная до настоящего времени в Гималаях, и, не хвастаясь, думаю, что это правда. До сих пор в Гималаях поднимались на вершины, на трудные, без сомнения, побеждали восьмитысячники, но, чтобы посметь замахнуться на Западное ребро Макалу, нужно быть титаном… Прием.
Л. Б. Это колоссально для всех. Прием, О, я говорю с трудом, я слишком взволнован. Прием. (Длительная пауза. Голоса шерпов на заднем плане.)
Р. П. Я тоже не могу говорить…
— Алло, Люсьен в Базовом лагере ты меня слышишь? Прием.
Л. Б. Слышу. Прием.
Р. П. Отлично. Так вот, сейчас 4 часа 25 минут. Вот уже десять минут, как они на вершине, я еще не знаю, чем они заняты, наверное, снимают кино и фото, и я надеюсь, что снимки будут хорошими. Прием.
Л. Б. Понял, понял, Робер.
Р. П. Ладно, теперь надо, чтобы они спускались побыстрее, но, к сожалению, мне кажется, что им предстоит холодная ночевка… Это все же очень опасно… Выше 8000 метров и, вероятно, без кислорода, так как я не думаю, что взятых баллонов достаточно, чтобы обеспечить дорогу в оба конца. А кроме того, есть все же Пари, который сидит в каком-то углу и ожидает. Я не думаю, что он теперь может спуститься один. Прием.
Л. Б. Я прекрасно понял, но я верю в них, не стоит тревожиться, а главное, если у Бернара затронуты руки, знаешь, я думаю, что они ускорят спуск, с тем чтобы вернуться в лагерь VI во что бы то ни стало. Прием.
Р. П. Это твое мнение, понятно, но не столько они решают этот вопрос, сколько время! Сейчас уже четыре с половиной часа, и времени в обрез. Вот уже четверть часа, как они на вершине. Оба по-прежнему стоят неподвижно. Не понимаю! По-видимому, они там кейфуют, и мне даже начинает казаться, что они сейчас расставят там палатку. Сногсшибательно, не правда ли? Слушай, Люсьен, Ребро, которое ты называл невозможным, оно сделано. Ладно… Не могу больше говорить. Франсуа, скажи, они все еще на вершине? Да, они по-прежнему на вершине, сейчас без двадцати пяти пять, уже 20 минут, как они там, им там нравится! Но я все же очень бы хотел, чтобы они спускались, меня беспокоит спуск. Экспедиция закончится, когда я увижу здесь Бернара, Яника, Пари и Жакоба, которые все еще в верхних лагерях.
Л. Б. Я хорошо понял и тоже очень хочу, чтобы они были здесь. Прием.
Р. П. Хорошо. Пока что я надеюсь, что в Базовом лагере вы откупорили оставшиеся две-три бутылки? Оставьте немного для победителей. Прием.
Л. Б. Не беспокойся, шампанское еще не открывали. Сделаем это теперь… Весь народ здесь, вокруг рации, все страшно довольны. Прием.
Р. П. Представь себе, я тоже…
Голос Жоржа Пайо, следящего за разговором в Базовом лагере:
— Слушай, я думаю, они уже полчаса там, надо бы спускаться, а то это становится уж слишком! Что они там прохлаждаются?
Р. П. Ты знаешь, вот уже три месяца, как мы на этом Ребре. Они думают, по-видимому: «В конце концов можно же потратить несколько минут наверху. Ведь для этого мы сюда приехали.
Я думаю, что именно такой вопрос задает себе Яник.
— Алло, Яник, рация с тобой? Если она плохо работает, нажми на кнопку, чтобы показать, что ты слушаешь. Прием.
Р. П. Алло, говорит Робер в лагере II. Вызываю Базовый лагерь. Алло, Люсьен, говорит Робер… Алло, Люсьен, вызываю тебя…
Л. Б. Алло, говорит Базовый лагерь. Алло, Робер, тебя понял. Прием.
Р. П. Ну куда ты опять пропал? Прием.
Л. Б. Мы вернулись в палатку, решили, что ты сделал паузу. Прием.
Р. П. Нет-нет, я продолжаю. Они все еще на вершине. Вот уже полчаса, как они там, и, по-видимому, не собираются спускаться. А вы, вы не видите вершины? Под нами целое море облаков. Как это… подтвердилось? Прием.
Л. Б. Нет, ничего не видно с середины дня. Прием.
Р. П. Ну что же… А? Они начинают спуск! Сейчас точно 16 часов 47 минут. Ты меня понял? Прием.
Л. Б. Понял хорошо, Робер, 16 часов 47 минут, они начинают спуск. Прием.
Р. П. Хорошо, теперь я могу только пожелать, чтобы спуск прошел нормально. Для меня экспедиция еще не закончена. Она кончится лишь тогда, когда все будут в Базовом лагере.
Л. Б. Вполне согласен с тобой…
Я. С. На обратном пути вновь встречаем Жан-Поля Пари. Сколь длинными должны были ему казаться эти часы и как обидно за него: ведь он был так близко от вершины! С веревкой, которую мы ему оставили, он устроил первый дюльфер в левой части взлета. У нас нет больше кислорода, и мы выбрасываем баллоны. Первый дюльфер, крюк, второй дюльфер… На этой почти отвесной стене, повисшие втроем, на одном крюке, с рюкзаками за спиной, выбирая размеренными движениями веревку, мы чувствуем себя неуклюжими, как новички. Спуск продолжается. Мы находим наше снаряжение у того места, где гребень Ребра сливается с юго-восточным гребнем. И там же рация, снова работающая. Как приятно слышать голос Робера: «Главное, будьте осторожны! Вы устали и скоро наступит темнота!»
Ночь нас застает точно в тот момент, когда мы добираемся до первой навешенной веревки. Мой налобный фонарь сломался, и мне придется спускаться, держа фонарь в зубах! Дай бог вам счастья, тебе, Жорж, и тебе, Галка, навесившим эти веревки три дня тому назад, когда выход из строя ваших кислородных аппаратов преградил вам путь к вершине! Без вас, без вашего беспримерного чувства товарищества (вот что такое Гималаи!), без вашей ариадниной нити что было бы с нами?
Наконец в 22 часа мы вновь в нашем лагере VI, кажущемся мирной гаванью. Мы его покинули двадцать часов тому назад!
В лагере II сверкает звезда. Шерпы разожгли гигантский костер, наверное чтобы отметить нашу победу.
Завтра мы будем в лагере V, где нас ждет Жакоб. Затем лагерь II, где нас встретит Параго. И наконец, Базовый лагерь и все товарищи. Конец эпопеи.
** Бинокль, пожалуйста (англ.).
*** Правильно! Один как раз на вершине, второй с камерой (англ.).
**** Была побеждена в 1975 г. британскнми альпинистами Хэстоном и Скоттом (прим. перев.)
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32