Опубликовано в Безграничный энтузиазм
Лагерь II—лагерь III, 19 мая. Чудесная погода! Надежда возвращается и кипит ключом. Активность возрождается на всех уровнях. Остальные связки уже в высотных лагерях. Пари и Гийо поднимаются из лагеря III в лагерь IV. Пайо и Моска, покинув лагерь V, поднимаются для установки лагеря VI. У четверых наших товарищей хорошие шансы быть на вершине раньше нас. Что из этого? Мы поставим конечную точку и четвертыми, наверное, достигнем вершины.
Подъем в лагерь III очень скучный: насколько хватает глаз — непрерывные снежные гребни. Они красивы, бесспорно, но мы столько раз проходили эти участки, что любоваться ими уже надоело. Каждая трещина, каждый шаг по снегу, каждый узел на веревке вызывают в нас рефлексы уже двухмесячного возраста. Действительно, если к лагерям выше 7000 м мы направляемся четвертый раз, то этот участок мы проходим уже двадцатый! В сороковой, если считать со спусками. Однако сегодня мы охвачены безграничной верой. Конечно, еще несколько дней нас отделяют от конечного штурма. Лагерь III, лагерь IV, лагерь V, лагерь VI… столько дней, сколько лагерей. Но в нас, по крайней мере во мне, царствует безграничный энтузиазм. Ничто, я это твердо знаю, не сможет нас остановить.
Мы—последняя связка. Мы будем подниматься из лагеря в лагерь с удовольствием и непринужденностью, ибо вершина будет уже побеждена товарищами, и нам останется лишь достойно завершить дело. Какое значение для экспедиции имеет наш успех или неудача? Пострадать может только наше личное самолюбие.
Приходим с Бернаром в лагерь III. Находим там шерпов, Бернардини и Маршаля, слишком уставших, чтобы спускаться дальше, в лагерь II. Параго и Жакоб, которых мы обогнали, появляются в свою очередь, а за ними четверо их шерпов. Одновременно начинает падать крупа. Жакоб, полностью поправившийся после операции, проделал весь путь от Базового лагеря практически без остановки. Параго пришлось туговато. Его никак не покидает колющая боль в боку, появившаяся после последнего подъема к лагерю V; она мешает ему делать глубокие вдохи и вызывает резкую боль, когда приходится подтягиваться к жюмару.
В 17 часов радио приносит новости из лагерей. Берардини и Маршаль, находящиеся теперь в лагере II, отдыхают вместе со своими тремя шерпами от непомерных усилий, затраченных в лагере V. Связь с Пайо и Моска в лагере VI затруднена. Питание их рации село, и они вынуждены лишь отвечать «да» или «нет» на вопросы, которые ставит им Робер. Главное мы все же узнаем: лагерь VI отныне установлен — стенная палатка, два пуховых спальника, нагревательный прибор. Пайо и Моска в хорошей форме и надеются, что завтра, если все пойдет хорошо, 6—8 часов им хватит, чтобы достичь вершины.
Ночь опустилась на безмолвные палатки. Каждый из нас погружен в свои мысли. Я думаю обо всем, что нас ожидает завтра, послезавтра, еще позже. Образы и воспоминания толпятся в голове. Друзья… Родственники, ожидающие меня во Франции… Дорогие для меня люди. Сентиментальные размышления или психологическое напряжение, прелюдия к решающим действиям? Нет, я спокоен. Мысли теперь сталкиваются в беспорядке и убегают от меня; кажется, приходит сон.
Лагерь III—лагерь IV, 20 мая. Мы все хорошо поспали. В 9 часов покидаем лагерь. В полдень я достигаю лагеря IV и нахожу здесь Моска и Пайо, спустившихся с верхних склонов, находящихся за лагерем VI. Они подтверждают, что лагерь VI установлен. Они вышли вверх около 5 часов, но быстро обнаружили, что один из кислородных баллонов пустой, а у второго течет вентиль и что один из редукторов вообще вышел из строя. Их шансы достичь вершины сократились, таким образом, до минимума, и с огромным сожалением они отказались от дальнейшего подъема. Изменив свои планы, Пайо и Моска сделали дополнительную заброску, навесили над лагерем четыреста метров веревки, которые будут чрезвычайно полезны, и достигли высоты 8000 м, о которой мечтают альпинисты всего мира. Берардини уже ранее указывал, что баллоны текут. Неужели кислорода не будет в тот самый момент, когда он нам так понадобится? Неужели мы потерпим крах так близко от цели из-за преступной небрежности поставщика? Подумать только, что мы предусматривали в Париже для преодоления взлета такой фантастический способ, как снабжение первого в связке гибкой трубкой длиной 25 м, присоединенной к баллону, с тем чтобы второй обеспечивал одновременно разворачивание этой трубки, подачу кислорода и страховку! Святая наивность или чистая поэзия? А что будет, если нашему врачу вдруг срочно понадобится кислород для поддержания дыхания? Предпочитаю об этом не думать.
Моска и Пайо покидают меня и мчатся вниз. Они переночуют в лагере III, а если хватит сил, то доберутся и до лагеря II. В лагере IV нас останется трое: Мелле, Жакоб и я. Робер Параго, которого не отпускает боль в боку, вынужден был отказаться от дальнейшего подъема и спустился в лагерь III. Бедный Робер! Я уверен, что сегодня спать он будет плохо. Еще раз… Решительно, руководитель такого мероприятия—это неуютная должность! Что же касается Пари и Гийо, проводивших ночь в лагере V, то под этим небом, расцвеченным звездами, им наверняка не будет жарко!
Лагерь IV—лагерь V, 21 мая. Эта ночь была очень холодной. Но холод—это также и хорошая погода, и, не теряя времени, Жакоб, Мелле и я с четырьмя шерпами покидаем лагерь. Как обычно, я поднимаюсь довольно быстро и добираюсь до лагеря V за короткое время, примерно к 11 часам. Сразу вижу Пари и Гийо, проходящих с заброской зону навесов над лагерем, знаменитую «нависающую полосу». Сомневаюсь, что с такими рюкзаками и выйдя так поздно они смогут легко добраться в течение дня до лагеря VI!
Однако завтра не встретимся ли мы с такими же неприятностями? Что касается меня, то я сейчас заброшу кое-что выше лагеря V—это четыре кислородных баллона, которые я запихал в рюкзак, и буду через навесы вытаскивать их по-американски. Выше меня как ориентир, медленно, но равномерно поднимаются Пари и Гийо. Если все будет хорошо, они должны сегодня ночевать в лагере VI, а завтра обработать остаток пути и попытаться , взойти на вершину.
Возвратившись в лагерь V, снова встречаюсь с Мелле и Жакобом, и мы устраиваемся на ночь. Правда, не так легко, так как приходится тесниться втроем в двухместной палатке, а раздеться и улечься в этих условиях—сложная задача! Вторая палатка служит только складом снаряжения, и из-за недостатка места нам пришлось отослать наших шерпов в лагерь IV.
Лагерь V—лагерь VI, 22 мая. Ночь прошла относительно сносно, несмотря на холод и тесноту. Чтобы напялить на себя одежду и всю амуницию, те же затруднения, что и вчера вечером. Жакоб, как всегда альтруист, готовит завтрак. Он должен проявлять чудеса ловкости, чтобы не опрокинуть кастрюли!
Сегодня нас ждет тяжкая работа. Нет больше шерпов: они спустились в лагерь IV. К тому же у них не хватит техники для преодоления навесов. Следовательно, мы можем рассчитывать лишь на себя, чтобы забросить в лагерь VI все наше снаряжение: палатку, спальные мешки, веревки, ледоруб, газовое топливо, пищевые продукты, питание для УКВ раций, крючья для последнего стометрового взлета, преграждающего гребенъ японцев, и, что самое главное, маленький будильник для штурмового дня. Пять крючьев, никак не больше, ибо здесь, как нигде раньше, «вес—это враг». У каждого рюкзачок в 30 кг, и это на 7700 м и без кислорода (мы приберегаем его для последнего Дня).
Бернар и я, преодолев оба навеса, добавляем в наши рюкзаки те кислородные баллоны, которые я принес вчера, и поднимаемся по-прежнему американским способом. Жакоб, не знакомый с этой техникой, идет с рюкзаком за спиной, что требует от него колоссальных усилий. Проходят утомительные часы. С давящими нас рюкзаками приходится вести настоящую битву: прицеплять их к поясу на вертикальных участках, надевать, когда крутизна уменьшается. Какая гимнастика! Маневры, необходимые, чтобы взвалить на себя на этой высоте тридцатикилограммовый груз, смахивают на тяжелую атлетику: вытаскивать рюкзак сантиметр за сантиметром вдоль скалы, затем садиться (не отпуская его!), надеть лямки, подняться, подтягиваться изо всех сил на жюмаре… невероятная борьба!
Наконец лагерь VI. Начинаю готовить чай для моих двух товарищей, а также для связки Гийо — Пари, которая должна вскоре спуститься с верхних склонов. Жакоб приходит позднее и сразу же возвращается в лагерь V. Ему сегодня пришлось трудновато, и он не может надеяться достичь вершины. На него падает тяжелая моральная обязанность—быть нашей поддержкой в лагере V. Действительно, и я не могу об этом думать без некоторой тревоги, за нами никого нет вплоть до лагеря II. Сознание, что в лагере V нас ожидает Жакоб, будет для нас очень ценным. Два дня он проведет в одиночестве в маленькой палатке, затерянной на стене, на 7650 м, борясь против холода, недостатка кислорода и голода, так как продуктов питания там маловато.
И постепенно беспокойство начинает переходить в тревогу. Я знаю, что успех экспедиции зависит теперь от Бернара и меня. Параго, который следил с биноклем из лагеря II за продвижением связки Гийо—Пари, только что сообщил по рации, что они повернули назад от подножия кулуара, отделяющего Ребро от горы. Они спускаются, но мы еще их не видим из-за изменения крутизны. А вот как раз появляется Франсуа Гийо. Утомление, а также некоторое разочарование написаны на его лице.
— Так вот, Яник, для нас вершина—дохлое дело!
— Дохлое? Почему? Вы проводите эту ночь с нами, Панама и ты. У нас две стенные палатки, четыре спальника, семь баллонов кислорода.
— Да-да, Яник, но я так чертовски устал!
— Согласен, Франсуа, ты сегодня здорово поработал. Но сон снимает усталость, и ты увидишь, что тебе будет гораздо лучше. Мы сможем вполне попытаться провести завтра штурм двумя связками: ты с Панамой, Бернар со мной.
— А харч у нас есть?
— Конечно, пировать особенно нечем, но если ужаться, на четверых хватит.
— Ты свойский парень, Яник, но мне, правда, неохота снова лезть наверх. Для меня вершина кончена.
Я не решаюсь настаивать. Кто посмел бы поставить тебе в вину, старина, твою усталость и истощение от такого нагромождения усилий? Он поворачивается и ныряет вниз по склону. До свиданья, Франсуа!
Проходит еще один долгий час. 17 часов 30 Минут… Появляется Жан-Поль Пари, тоже очень утомленный, но не столь обескураженный. Я его знаю лучше, чем Франсуа, и, может быть, с ним будет больше шансов на успех? Повторяю свое предложение попытаться вместе с нами штурмовать вершину. Он колеблется несколько минут, думает, вероятно, что уже поздно, что спуск в лагерь V труден, что к завтрашнему дню он, без сомнения, отдохнет, что во всяком случае он сможет нам как-то помочь. Он соглашается. Браво, Панама!
Долгая ночь втроем в маленькой стенной палатке, слишком малой даже для двоих. Мы примерно на высоте 7800 м, и нам дышится с трудом; несколько глотков кислорода в течение ночи немного восстанавливают силы. Холодно, сильный ветер. Сможем ли мы выйти? Надо выйти. Неудача недопустима. Правда, мы еще далеки от вершины. Мы сознаем, насколько мал интервал между успехом и неудачей. Мне приходится самого себя агитировать, вспоминать, как проходил решающий штурм в различных экспедициях. Например, Буль, подвиг которого на Нангапарбат хорошо известен: 1200 м по высоте, более 20 часов хода. Или еще, на нашем Макалу, японцы на юго-восточном гребне: вышли в 2 часа утра, вернулись в 3 часа на следующий день, более 25 часов хода при перепаде высоты в 500 м! А что же нам предстоит завтра? 700 м по высоте, 2,5 км по горизонтали. Сколько часов? А быть может, дней? Будем ли ночевать по дороге к вершине? А если понадобится бивак, то можно ли пойти на риск? Меня беспокоят руки Бернара. Будет ли холодно? Сможет ли он идти? Нужно ли мне будет идти на вершину в одиночку? Насколько опасно это будет? Будет ли недоволен Робер? Должен ли я его ослушаться? Или он предоставит мне право самому принимать решение? Сколько вопросов в этой короткой ночи, которая никак не кончится!
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32